Неделя 25-я по Пятидесятнице.
КОГДА ДУШУ ПЫТАЮТСЯ НАСЫТИТЬ ХЛЕБОМ.

Евангельское чтение нынешнего воскресного дня рассказывает о богатом безумце, собравшем урожай и решившем расширить житницы. Эта притча раскрывает фундаментальное заблуждение человеческого сознания: иллюзию обладания собственной жизнью. Он говорит: «мне», «моё», «на многие годы» — как будто время и бытие подчинены его воле.
Но в православной мысли человек — это не хозяин, а хранитель. Его жизнь не частная собственность, а дар, доверенный ему Богом. Потому трагедия богатого — не в том, что он имел много, а в том, что он утратил способность видеть себя существом, живущим перед Лицом Вечности.
Он рассуждает «сам с собою» — и именно в этом его одиночество. Там, где отсутствует обращение к Богу, человеческая мысль начинает вращаться вокруг себя, как планета, оставшаяся без солнца. Она теряет свет, направление и способность различать истинную ценность.
Отсюда и смешение уровней бытия: человек обращается к душе языком тела — «ешь, пей, веселись». С точки зрения православной антропологии (учение о человеке) это и есть подлинное безумие: попытка утолить вечное временным, насытить духовное материальным. Душа не может радоваться тому, что обречено исчезнуть; она создана для большего.
Глас Божий в притче — это не внезапная кара, а момент истины: «в сию ночь душу твою возьмут у тебя». Не потому, что Бог гневается, но потому что человеку показывают реальность, от которой он бежал: бытие не принадлежит ему.
Смерть — это граница, на которой рассеиваются иллюзии. Всё, что человек собирал «для себя», остаётся здесь. И только то, что собрано «в Бога» — любовь, милосердие, свобода от страстей, способность видеть истину — переходит через порог.
Богатеть в Бога — значит учиться жить так, чтобы смысл не зависел от количества житниц. Это духовная трезвость: понимание того, что подлинное богатство — не то, что хранится, а то, что отдаётся; не то, что увеличивает комфорт, а то, что расширяет сердце.
Притча напоминает о том, что человек становится безумцем, когда принимает временное за вечное, а вечное — за второстепенное. И становится мудрым, когда снова возвращается к правильной перспективе: я — не владею жизнью; я лишь отвечаю за то, чем её наполню.